14 ноября 2013
Дина Годер о состоянии анимации в России и мире
Look At Me |

Большой фестиваль мультфильмов закончился 11 ноября анимационным фильмом автора «Вальса с Баширом» «Конгресс» о стареющей актрисе, которую сканируют для последующего использования в фильмах вымышленной киностудии Miramount. Фестиваль идёт уже седьмой год, на нём представлены детские и взрослые мультфильмы. Look At Me поговорил с программным директором фестиваля Диной Годер о Норштейне, авторской анимации в России и о художниках по всему миру, которым приходится клепать мультсериалы, чтобы заработать.

Как вы считаете, в России уделяется достаточное внимание анимации?

ФАНАТОВ, КОНЕЧНО, МНОГО. Но специальных изданий по анимации у нас практически нет: есть сайт «Анималайф» и ресурс с действительно шикарной базой и новостями российской анимации — Animator.ru, есть ресурсы для любителей, например, японской анимации. Если погуглить, можно найти множество форумов и сообществ, но профессионального обсуждения практически нет. Всё очень точечно, и нужно искать.

Как я понимаю, индустрия в России находится в таком же состоянии: точечно существуют профессионалы, которые делают мультфильмы, но с большой работающей индустрией — проблемы.

В РОССИИ ВСЁ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ. В сущности, всё, что у нас есть индустриального — это студия «Петербург», которая делает сериал «Смешарики»; «Мельница» снимает полнометражные мультфильмы и ещё несколько компаний есть. Но чаще всего это не индустриальное, а совершенно кустарное производство.

Были ли при составлении программы Большого фестиваля мультфильмов в России проблемы с тем, чтобы собрать программу российских мультфильмов?

ПРОБЛЕМ НИКАКИХ НЕТ, ПОТОМУ ЧТО, НЕСМОТРЯ НА ТО ЧТО ИНДУСТРИИ В РОССИИ НЕТ, мультфильмы у нас всё-таки есть. Нужно понимать, что наш фестиваль, как многие другие мировые фестивали, ориентирован на авторскую анимацию. Авторской анимации всегда немного, даже там, где развита индустрия, например, в Америке. Можно долго обсуждать, почему это так. В основном это связано с политикой государственной поддержки культуры. Там, где налажена система грантов, существует отличная авторская анимация: например, французская, сильно выросла польская, канадцы работают хорошо.

Поговорим о бизнесе и авторской анимации. Даже среди мейнстрима в США появляются самородки, о которых стоит писать. Если ли какое-то смешение авторской анимации и коммерческой?

ТОЙ И ДРУГОЙ ЧАСТО ЗАНИМАЮТСЯ ОДНИ И ТЕ ЖЕ ЛЮДИ. Людьми, которые делают крутую авторскую анимацию и начинают побеждать на фестивалях, немедленно интересуется бизнес. Поработать на сериалах предлагают практически каждому человеку, который снял что-то хорошее. Самая лучшая авторская анимация — в большой степени студенческая. Молодежь только учится и не слишком думает о деньгах, подрабатывают как-то иначе. Часто студенты делают шикарное экспериментальное, поднимающее какие-то новые темы кино. После выпуска им становится ясно, что нужны деньги, надо кормить семью, и они уходят работать на студии делать сериалы, идут на полный метр в аниматоры. Если молодой автор хочет быть независимым, он собирает одногруппников и создаёт маленькую студию, которая делает рекламу, а в свободное время ищет гранты и пытается делать авторское кино. Сериалы — тяжёлый хлеб. Наших режиссёров тоже нередко зовут за границу, но им приходится или ломать себя там, или возвращаться обратно в нашу нищету. Например, Сашу Бубнова после успешного фильма позвали на французскую студию Millimages художником-постановщиком. Работа была, как у клерка, с девяти до шести, никому не интересно, что у тебя вдохновение приходит в нерабочее время, например, в 12 ночи. И он уехал оттуда, потому что не мог работать в таком режиме.

Это проблема только «наших» творческих людей, или условный американский инди-режиссёр точно так же страдает?

ВСЁ ТОЧНО ТАК ЖЕ. СУЩЕСТВУЕТ ЖЕ НЕЗАВИСИМАЯ АМЕРИКАНСКАЯ АНИМАЦИЯ. Это те люди, которые не хотят тратить себя на систему, которые хотят жить в своём режиме и делать то, что им интересно. Есть, например, отличный канадский режиссёр Теодор Ушев, снимающий авторскую экспериментальную анимацию. Его поддерживает государственная студия NFB, — это лучшее, что есть в Канаде. Но и он на вопрос о заработках тоже отвечает, что кино — это одна история, а то, как он зарабатывает на жизнь, — другая. Зарабатывать часто приходится дизайном.

Я прочитал ваше интервью об израильской анимации, где вы рассказывали об их специфике сюжетов — это обычно жёсткие социальные темы. Есть ли какая-то специфика у российской анимации?

У РОССИЙСКОЙ АНИМАЦИИ ЕСТЬ СПЕЦИФИКА, НО ОНА НЕ СОВСЕМ ТЕМАТИЧЕСКАЯ. Есть, например, союзмультфильмовская традиция, которая психологически давит на людей, работающих в русском кино. Российскую анимацию можно легко отличить от другой. Такой сюжетности, как у нас, нет нигде. Бессюжетное кино у нас практически не снимают. Что касается сюжетов, то у нас любят сказки. Это и потому что в России есть поддержка детской анимации, и потому что есть стереотип, что анимация — это для детей. Да и просто, как мне кажется, эскапизм — это уход от реальных проблем в мечты. Но когда я составляла русскую программу для Венского фестиваля, организаторы взмолились: «Только не сказки, мы их уже видеть не можем!».

На Большом фестивале мультфильмов прошла лекция Юрия Норштейна. Я читал несколько интервью с ним, и меня удивило, насколько Норштейн не принимает коммерческую анимацию. Это такой снобизм автора с большой буквы?

ОН — ПЕРФЕКЦИОНИСТ, А КОММЕРЧЕСКАЯ ВЕЩЬ ПО МНОГИМ ПРИЧИНАМ НЕ БЫВАЕТ ХОРОШЕГО КАЧЕСТВА. Качество сериалов — в отлично прописанных историях, смешных диалогах, а качество анимации при этом там может быть на три копейки. Для Норштейна важно собственно искусство. Но в то же время он в хороших отношениях с Миядзаки, а что же это, как не коммерческая анимация?

Есть ли в России непонимание, отсутствие связи между молодыми авторами и мэтрами?

СКОРЕЕ, ЕСТЬ СЛОЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АНИМАЦИЕЙ И СЕТЕВОЙ, но тех вообще нужно рассматривать с других позиций. А мэтров, по моим наблюдениям, аниматоры в России уважают. Над какими-то вещами иронизируют, например, над нелюбовью Норштейна к компьютерной анимации. Но его профессиональный уровень понимают все. Я уверена, что любой из молодых режиссёров был бы счастлив, если бы тот же Норштейн согласился сесть и разобрать его фильм. Но Норштейн — довольно жёсткий в оценках человек и есть вещи, с которыми он совсем не будет дела иметь.

Вы учите людей культурной журналистике, вы театральный критик, вы занимаетесь анимацией. Театр сейчас очень сильно меняется, старые формы отходят в прошлое. Классическая анимация тоже во многом про прошлое. Что сейчас делает анимацию современной?

КОГДА МЫ ГОВОРИМ «КЛАССИЧЕСКАЯ АНИМАЦИЯ», БОГ ЕГО ЗНАЕТ, ЧТО МЫ ИМЕЕМ В ВИДУ. Традиционно под классической анимацией имеют в виду просто рисованные в 2D мультфильмы. Но на самом деле анимация, как и театр, — это только язык, только инструмент. Всё, что мы туда вкладываем, — это сам человек. И современность тоже — это сам человек. Остальное не имеет значения. С развитием технологий меняется любое искусство, даже театр. Но авторская анимация во многом начинает уходить от технологий. Сейчас снова снимается очень много кукольных и предметных фильмов. Чем более сложные эффекты можно делать с помощью компьютера, тем больше авторская анимация уходит в лаконизм и простоту.

Идёт ли авторская анимация в интерактив, или это уже территория видеоигр? Появились ли новые виды взаимодействия со зрителем?

ИНТЕРАКТИВ — ЭТО ИНТЕРНЕТНЫЕ ИСТОРИИ, они могут быть сделаны и авторским способом. Можно разыграть историю и тут же её анимировать. Иногда это происходит на границе с документальной анимацией, которая весьма популярна. К примеру, «Вальс с Баширом», основанный на реальной истории.

Документальная анимация — очень размытое понятие. Это ведь не обязательно анимация, основанная на реальной истории?

СОВЕРШЕННО НЕОБЯЗАТЕЛЬНО, ДОКУМЕНТАЛЬНОСТЬ МОЖЕТ ИМЕТЬ РАЗНЫЕ АСПЕКТЫ И СПОСОБЫ БЫТОВАНИЯ В КИНО. Сейчас размыто само понятие документальности. Документальность сегодня сама по себе в тренде — литература нон-фикшн, документальное кино, док-спектакли. Людей, окружённых со всех сторон фикцией, интересует невыдуманная реальность, а искусство, основанное на документе, предлагает реальность вместе с особенным способом её осмысления. Мне интересно сопоставление документального театра и анимации, где отстранение реальности особенно сильное. Искра там может высекаться именно из разности истории и того, что мы видим. Происходит столкновение смыслов, и это может давать очень сильный эффект.



оригинальный адрес статьи