Большой Фестиваль Мультфильмов

Суздаль 2018. Блог 1



17 апреля 2018

Автор: Дина Годер

Традиционно после закрытия 23-ого Открытого Российского фестиваля анимационного кино (в просторечии Суздальского), принимаюсь писать о фильмах. Этот фестиваль выглядел триумфальным для молодого кино – студенческого и дебютного, - его было много, оно было яркое, энергичное, а кое-что и новое по языку, вместе с тем залы были полны молодой публикой – студентами киношкол и молодыми аниматорами из московских и даже питерских студий, в общем, веселая атмосфера пионерского лагеря, всегда сопровождающая Суздальский фест, в этот раз воспринималась очень органично. А уж радостный прием фильмов, восторженные подростковые вопли и улюлюканье на показах и вовсе создавали атмосферу ликующей подростковой вольницы в отсутствии взрослых. Новых (и уже известных) молодых лиц было много, тем не менее начну с рассказа о фильмах из главной категории – авторского короткого метра, снятого профессионалами.

Начну, конечно же с призеров. Главных триумфаторов было два – «Суета сует» Алексея Туркуса и Алексея Шелманова, взявшая и Гран при, и первое место профессионального рейтинга с большим отрывом, и «Теория заката» Романа Соколова, взявшего приз за лучший короткий метр, приз критики, приз мэтров имени Александра Татарского (его вручал Норштейн, отметивший «выход за рамки») и второе место профессионального рейтинга (а уже после фестиваля и 4 премии «Икар» - за лучший фильм, за режиссуру, за музыку и звук).

«Суета сует» - кусочек жизни маленького еврейского местечка с лужами и петухами на кривых улицах, а еще рассказанная голосом мальчишки история любви его старшего брата, вдохновенного красавца, напоминающего молодого Шагала, и красотки Беллы, дочери аптекаря, а также истории о сварливой бабушке, философе дедушке, дяде – парикмахере и скрипаче, папе-резнике, раввине и многих других. Кино это по сценарию Олега Егорова два друга Леши начали снимать очень давно, еще в 1993-м году, как раз когда русская анимация рухнула вместе со всем российским производством. Я позже видела несколько фрагментов в шагаловском духе, которые они успели снять, но на что это будет похоже тогда понятно не было. Фильм планировался длинный, почти на 20 минут, друзья пытались его понемногу продолжать без финансирования, а в 2011-м Алексей Шелманов умер. Видимо, именно тогда Туркус решил в память о друге закончить фильм во что бы то ни стало, в 2014-м он запустил краудфандинг на «Планете». Его поддержали Юрий Норштейн и Гарри Бардин, и денег удалось собрать даже больше, чем планировали. https://planeta.ru/campaigns/5839

За эти годы много чего происходило, Алексей тяжело болел, но все равно доделывал «Суету сует» и теперь, как мне кажется, его упорство и преданность другу как-то по особому осеняют этот фильм, дают ему новое измерение и смысл. Можно сказать, что это кино про победу над смертью и, если ты знаешь его историю, об этом невозможно не думать, глядя на экран.

Отвлекаясь от этого сюжета, хочу сказать, что меня меньше, чем моих друзей восхищает сценарий фильма, на мой взгляд, вторичный по отношению ко всей русскоязычной литературе на местечковые темы, начиная от Бабеля и Шолом Алейхема. Смешные разговорчики еврейских типажей тут текут один за другим, не складываясь в драматический сюжет, и предлагают режиссеру только иллюстрировать картинки из местечковой жизни. И это не дает «Суете сует» - при всем ее изобразительном обаянии, чудесных героях и богатых фактурах, - стать фильмом, задевающим меня лично, как это было с «Заснеженным всадником».

«Суета сует» from Colta.ru on Vimeo.






«Теория заката» - второй фильм Романа Соколова и снова с ним вышло, как и с первым ( «Друзья») – его поклонники не просто его любят, а любят страстно, восторженно, как что-то очень личное и важное для себя. И кстати, то, что «Теория заката» уже после Суздаля был таким же безусловным фаворитом анимационной премии «Икар», как «Суета сует» на фестивале, это подтверждает. Как мне кажется, это происходит потому, что для Романа его фильмы – это не только кино, но некое существенное заявление по поводу жизни. И это стейтмент идеалиста. Про Соколова любят рассказывать, что он буддист (да и теперь на фестивале объясняли, что он не приехал, поскольку погрузился в свои медитативные практики), и на это похоже, поскольку после первого фильма, говорящего о любви ко всему живому, второй – полон восхищения перед заведенным ходом жизни, которому просто надо дать осуществиться, и его герой следит за тем, чтобы ход не сбился. Причем, если в первом фильме был очень занятный, полунаивный дизайн, то в этот раз Соколов как будто решил, что яркий дизайн отвлекает и сделал его совсем простым. Тут работает прежде всего ритм. Герой фильма – человек, который бросает монетку в специальный аппарат, чтобы солнце взошло и потом следует вслед за светилом, чтобы напоследок на берегу моря выпить с ним чаю и забрать монетку до следующего утра. Движение фильма – это следование героя на велосипеде вслед за солнцем, а вместе с тем и наблюдение за идущими навстречу друг другу в музыкальном ритме бодрыми процессиями, сопровождающими рождение ребенка и смерть старушки, со спокойной обстоятельностью знания судьбы.




Третьим фаворитом фестивальной публики (лауреатом премии за лучший полнометражный фильм, а потом и премии «Икар» за фильм в прокате) стала лента «Знаешь, мама, где я был?» Лео Габриадзе - уникальный случай для Суздаля, обычно не жалующего отечественные полные метры. Да и таких полных метров, стопроцентно артистических, у нас, честно говоря, до сих пор не было. Фильм Габриадзе (который в зарубежном прокате назывался «Резо»), посвящен отцу режиссера – писателю, художнику, режиссеру Резо Габриадзе, он снят по его автобиографическим рассказам, с его рисунками и озвучен его голосом. Собственно, в кадре время от времени появляется сам Резо, рассказывающий о своем нищем кутаисском послевоенном детстве, школе, ласковой бабушке со строгим дедушкой и их работнике – пленном немце, а еще газетном портрете Молотова, наклеенном на стену и посвистывавшим дырочкой, прорванной в губе. Самое главное в этом фильме – пленительная интонация Резо, его ироническая печаль, полная сентиментальности, которая нигде не кажется чрезмерной (что случалось иногда в его кукольных спектаклях). Я очень опасалась реакции на этот фильм аниматорской аудитории, знаю, что профессиональные огрехи здесь оценивают очень строго, и неуклюже сделанное, но сильное и искреннее кино, здесь не раз проваливалось. А «Знаешь, мама, где я был» - сделан как будто намеренно коряво, в бедной компьютерной перекладке, где кривоватые фигурки двигаются очень просто, наивно, как в детской игре. Но зал принял его, купился на обаяние голоса и нежного юмора Резо, его уморительных баек, полных фантастических присочинений, историй о носатом кудрявом мальчике, спасавшемся от тумаков в городской библиотеке, о маленьком поэте, будто Сирано, написавшем прекрасной вдове любовное письмо от имени криминального авторитета. Суздальский зал хохотал, лил слезы и тут же сочинял легенды об этом фильме, так что прогулявшие просмотр, потом рвали на себе волосы.




Насчет коротенького фильма Леши Алексеева «Охота», который он сделал для французской студии, я писала уже не раз, впервые увидела его в Загребе и тогда он говорил, что вообще считает фильм неудачным и не хочет, чтобы он путешествовал по фестивалям. Но понятно, что такое смешное и лаконичное кино, как Леша, умеют снимать немногие и фестивали его рвут на части. Ну и у нас в российском конкурсе эта история про полуслепого охотника, спутавшего своего пса с зайцем и устроившего нелепый шорох в лесу, даже не заметив этого - получил спецприз жюри «за великую охоту к анимации». А то, что студия-производитель французская, никого, как у нас принято в последние годы, не смутило, главное, что Леша - наш.




Второй спецприз «за безукоризненную выразительность» отдали фильму «Джон Боттом – неизвестный солдат» Алексея Демина. В этот раз Демин, большой любитель литературы, снял фильм по стихам Ходасевича вообще без текста, весь драматизм отдав музыке Стравинского и Моцарта. Стихи о Джоне Боттоме, «маленьком человеке на большой войне», молодом портном, отправленном воевать на первую мировую и разорванном там на куски, написаны в размеренной интонации баллады, с иронической горечью, но без гнева. Леша тем не менее гнев и трагизм имеет в виду, но транслирует их через Стравинского, а себе, и в графике, и в режиссуре, как всегда, оставляет главным образом лирику – любовь живого и мертвого Джона к оставленной дома кудрявой жене. И в этом есть какой-то диссонанс. Мои любимые, самые горестные сцены из фильма – это когда Джон шагает по полям войны, держа перед собой, как щит, портрет жены и когда головы таких же как носатый Джон, солдат, торчат из облаков удушающего газа, вытягивая шеи, чтобы глотнуть воздуха. Леша очень интересно рассказывает о том, что Джон Боттом на самом-то деле богоборец, не желающий жить в скучном раю, раз за разом вырывающийся из рук ангелов, чтобы вернуться домой к жене. Но в самом фильме богоборчества нет, там есть такая знакомая по деминским фильмам интимная, мягкая интонация. И финальные кадры фильма спорят с финалом Ходасевича, который оставил Джона в раю: И молча, с дикою тоской Пошел Джон Боттом прочь, И все томится он с тех пор, И рай ему не в мочь. В селеньи света дух его Суров и омрачен, И на торжественный свой гроб Смотреть не хочет он. Добрый Алексей Демин отказывается от такого финала и все-таки возвращает Джона домой в виде огромного призрака, который ложится, обнимая дом с женой, как прозрачное облако.

«Джон Боттом – неизвестный солдат» from Colta.ru on Vimeo.




Еще один спецпризер короткометражной категории – “Бруклинский бриз” Алексея Будовского – стремительное стильное кино в ретро-духе, как по колориту, так и по всему жесткому графичному дизайну с подчеркнутым контуром. Я очень рада, что, несмотря на то, что как всегда у Леши фильм полностью ложится на одну музыкальную композицию (в этот раз на танцевальную «Breezin’ Along With The Breeze» 1926-го года), его перестали отправлять в гетто “коммерческой анимации”, а согласились, что использование музыки еще не делает из фильма заказной клип. И тут важно знать историю создания “Бруклинского бриза”. Леша, родившийся в Питере, а сегодня живущий в Колумбии, 16 лет прожил с семьей в Нью-Йорке, в Бруклине. И этот фильм для него – благодарное и ностальгическое воспоминание о том времени, об уходящих приметах города, которых жаль и без которых Бруклин уже никогда не будет тем самым городом юности. В некотором смысле свой фильм он делал, как образовательный проект, увлекательно описывая историю зданий и уличных примет Бруклина в своем блоге и сопровождая рассказ многочисленными фотографиями. Кони Айленд с его аттракционами, красные вагоны нью-йоркской подземки, танцующие портовые краны с верфи Тодда в Рэд Хуке, подвесной Вильямсбургский мост, виадук, старые столбики противопожарной сигнализации – все это вошло в фильм и про все есть главы в блоге. https://budovskiy.livejournal.com/1924963.html

Надо сказать, что свой фильм Будовский делал, как краудфандинговый проект (длиннющие финальные титры с благодарностями связаны именно с этим) на платформе indiegogo (https://www.indiegogo.com/projects/brooklyn-breeze-music-animation ). Мне казалось удивительным, что Леша был совершенно уверен в том, что в самом Бруклине не удастся найти фонд или спонсора, который был бы готов поддержать короткий мультфильм о городе, сделанный из любви к нему хорошим режиссером. Но, разумеется, в Америке свои правила, нам неизвестные и здорово, что деньги удалось собрать и так. Кстати приезд Будовского из Колумбии на Суздальский фестиваль оказался в некотором смысле продолжением счастливой истории поддержки этого фильма, только это был не краудфандинг, а дружеский сюрприз.




Дипломантами короткометражного конкурса стал, во-первых, новый анимаджем той же команды, что делала в прошлом году джем по стишкам-пирожкам «Возьми любой момент из детства». В этот раз они сделали второй выпуск «пирожков» «Старушка Жизнь Vs Старушка Смерть», и состав режиссеров немного изменился: к прежним Андрею Бахурину, Ашоту Мефодину, Ивану Максимову и Игорю Мельникову добавились Катя Милославская, Наталья Грофпель, Евгений Надточей и Маша Якушина. В «пирожковом» проекте и тогда, и сейчас главный вызов был в том, чтобы сочинить параллельный сюжет к вполне самодостаточным стихам, а искра высекается из того, насколько парадоксально они сопрягаются. Мне, правда, кажется, что на этот раз придуманы не очень внятные связки между эпизодами, но это общая проблема джемов, состоящих из разных историй, без единого сюжета. Зато сами стишки-эпизоды снова получились парадоксальные и смешные. Впрочем, мой фаворит в этом джеме – нарисованный в эскизной черно-белой манере печальный сюжет Маши Якушиной о Всемирном потопе, где на ковчег проходят каждой твари по паре, а бабушку с внуком не пускают: «Трехлетний мальчик у окошка, разинув рот глядит сквозь дождь вслед исполинскому ковчегу, а дождь усиливается». Впрочем, уморительная страшилка Ивана Максимова про зубастый диван «Страшней всего когда не знаешь…» или лирическое «Тебя я мертвым полюбила…» Евгения Надточей про любовь старушки к Ленину, тоже очень хороши.




Второй диплом отдали фильму Нины Бисяриной «Остановка». С ним была какая-то не вполне понятная мне история о том, что фильм был снят давно, еще в 2016-м, но почему-то требовательной Ниной заброшен, отчего не попал в Суздаль в прошлом году. А в этом году продюсеры настояли, чтобы фильм был доделан и все же отправлен на фестиваль. За что «Остановка» была так нелюбима, что ее даже не хотелось доделывать, ума не приложу, но сейчас эта история о раздраженной девушке, опоздавшей на автобус и вынужденной сидеть на унылой остановке в компании неведомо чему улыбающегося слепого с собакой, смотрится очень по-сегодняшнему. Прямо узнаешь вот этот не дающий житья нерв, раздражение, внутреннюю суету и думаешь, что же должно случиться, чтобы суметь так остановиться, выдохнуть и увидеть не шоссе с грязными машинами и низкие серые тучи, а берег моря с шумом волн вместо шума шин и распахнутое во всю ширь яркое небо.




Приз за лучший фильм для детей довольно неожиданно и для самого лауреата (поскольку было много куда более впрямую детских картин) получила двухминутная короткометражка «Брюки» Сергея Меринова на песню Иващенко и Васильева из цикла «Мультипелки». Я люблю технику анимации из одежды и Сережа ею довольно обаятельно пользуется (недавно у него был фрагмент в «Аниматанго» с танцем трусов и галстука). А тут песенка про коричневые брюки превратилась у него в сюжет о круговороте жизни с точки зрения штанов: от памперсов до новых памперсов.

Ну и последний фильм, о котором я хочу сказать в этом блоге – «Виват, мушкетеры!» Антона Дьякова, фильм, не получивший призов, но зато вставший на престижное пятое место профессионального рейтинга и уже отобранный в конкурсную программу фестиваля в Анси (в детскую его часть, куда загадочным образом попали еще и «Бруклинский бриз» с «Теорией заката»). Фильм Антона про малюсенького мушкетера с поведением супермена, помогающего всем, кто попал в беду, особенно смешон тем, что у героя доброе сердце: он каждый раз сочувствует побежденному злодею и дарит ему в утешение что-нибудь приятное, чтобы не плакал, вроде кубика Рубика Бабе Яге или бутылочки мыльных пузырей дракону.

«Виват, мушкетеры» from Colta.ru on Vimeo.




На этом все, в следующем блоге расскажу о студенческих и дебютных фильмах

Все лауреаты тут: http://www.suzdalfest.ru/all-news/news/392-itogi2018.html